Александр Красовский

kraz@krasovsky.net

Чингач-Гук и все-все-все...


...1...


    Над западным побережьем Северной Америки начинался среднего качества рассвет. Едва выползшее из-за горизонта солнце оказалось задавленным грудой махровых туч, готовящихся намочить и сушу и так уже мокрое море. По морю тащился темный парусник, давя крутые волны круглым килем. Толпа народу из Старого Света вывалила на холодную палубу, рассчитывая познакомиться с новой родиной и отправиться на освоение Дикого Запада.

    Но это было на западном побережье.

    А здесь, на стыке прерий и лесов было очень даже светло и тепло. Да и рассвет здесь давно прошел. И под синим небом в редколесье расползлось круглое озеро. На его берегу стоял британский Форт Эдвардс. В прибережных кустах сидел Чингач-Гук.

    Он достал свою старую подзорную трубу и, как делал уже не раз, плюнул в объектив, чтобы протереть линзу. Но на этот раз оказалось, что труба все-таки слишком старая и линза объектива осталась в сумке. Чингач-Гук попытался пальцем достать слюну из медного цилиндра трубы, но верный глаз не подвел его и сейчас - плевок был меткий и достать его возможности было мало.

    Но Чингач-Гук на то и был Великим Вождем, чтобы искать выход в сложных ситуациях. Он вынул из зубов погасшую трубку и поковырялся чубуком в трубе. Нельзя сказать, что это не принесло никаких результатов - пепел из трубки высыпался внутрь цилиндра и назад высыпаться не желал.

    Тогда Чингач-Гук поставил линзу на место и решил использовать подзорную трубу и в этом состоянии. Он навел ее на форт и обнаружил, что без трубы видно значительно лучше. На озере у форта послышался женский смех - у его обитательниц сегодня был банный день.

    Ну нет! - Чингач-Гук расправил исцарапанные плечи, - Могикане не сдаются! На четвереньках выйдя из кустов, Великий Вождь, пригнувшись, полез в чащобу искать родничок - к озеру у форта он предпочитал сейчас не выходить. Так как Чингач-Гук родился недалеко отсюда, то он знал местность, как свои двадцать пальцев. Где-то здесь был ручеек и, хотя Чингач-Гук не помнил, где именно, он решительно двинулся через лес своей знаменитой бесшумной походкой. Однажды он чуть было не поплатился жизнью за эту бесшумность - соплеменники приняли его за прущего через кусты лося.

    Лес почему-то кончился и Чингач-Гук прошлепал по гальке к берегу неширокой речушки. Речки этой он не помнил, но и в Географическом Обществе не состоял, так что открытие это его не слишком всколыхнуло. Чингач-Гук залез на лысый валун у берега и наклонился к воде. Валун наклонился вместе с ним и Великий Вождь окунулся в волну.

    С водой у Чингач-Гука были застарелые натянутые отношения. Комары могли прокусить его далеко не везде, хотя ноги он мыл регулярно - Чингач-Гук ленился строить большие шалаши, поэтому в походах из веток постоянно торчали его голые пятки, омываемые дождями.

    Отфыркиваясь, Вождь выпрямился. Воды в речушке было слегка выше колен. Под ногами - обкатанные камни и что-то мягкое, лопнувшее под ступней. Чингач-Гук раскрыл сумку и достал оттуда кусок занавески, свистнутый из Форта Эдвардс на память. Применялась она по-разному - когда как повязка после ранения, когда - как портянка. Сейчас она должна была стать полотенцем. Вождь вытер свое мужественное лицо и вдруг заметил на сером полотне красные разводы.

    Кровь?!

    Трясущимися руками Чингач-Гук вынул круглое зеркальце. Это была не кровь, это была боевая раскраска, нанесенная в прошлую войну и со временем ставшая незаметной. Чингач-Гук успокоился и стал ополаскивать подзорную трубу. Из-за поворота вынесло пирогу. Вождь знал, что рисковать вредно и решил смыться. Но через несколько секунд выяснилось, что хоть и вредно, а придется - какая-то сила не пожелала отпускать правую ногу Чингач-Гука. Не переставая дергаться, он принял величественную позу.

    Пирога подъехала поближе, а в пироге - известный в округе делавар по имени Пластилиновые Мозги. Поравнявшись с Чингач-Гуком, он тормознул веслом, уперся им в дно, посмотрел на вождя и сказал:

    - Ну?

    - Здрасьте, - ответил Чингач-Гук.

    Весело светило солнце, бодро побулькивала речушка, дергал ногой Чингач-Гук, с выразительностью жареного барана смотрел на него Пластилиновые Мозги.

    - Хорошая погода, - сказал Чингач-Гук.

    Пластилиновые Мозги хмуро покосился на небо. В детстве ему объясняли, чем хорошая погода отличается от плохой, но он запамятовал и сейчас принял слова Чингач-Гука за издевательство.

    Он начал грести, а Чингач-Гук вцепился в борт лодки костлявыми пальцами.

    Несколько раз мощно вспенив воду по бортам пироги, Пластилиновые Мозги заметил, что никуда не плывет. Чингач-Гук же слегка замерз и решил выбираться отсюда любым способом. Даже с помощью этого бугая - все равно ведь все забудет.

    Пластилиновые Мозги наконец обнаружил тормоз и не мигая уставился на него.

    - Подвези, а? - попросил Чингач-Гук.

    - Ха! - ответил Пластилиновые Мозги, - Залазь!

    Чингач-Гук закинул в лодку свободную ногу, демонстративно задергался и пояснил:

    - Нога застряла.

    Через минуту это понял и Пластилиновые Мозги. Он переступил одной ногой на валун, вцепился обеими руками в Чингач-Гукову ногу и дернул.

    Чингач-Гук пискнул, пирога качнулась, загремели камни под водой и вождь очутился в лодке. Шлепнувшись на дно пироги он ощутил облегчение в душе и тяжесть в ноге. Следуя присущей ему любознательности, вождь обратил внимание на нижние конечности.

    На подошве мокрого правого мокасина странным образом висел мокрый же плоский камень килограмм на пять - семь. Между мокасином и каменюкой обнаружилась кожаная прокладка. Чингач-Гук подергал камень, потом прокладку.

    Черт! Даже не болтается!

    Проведя оперативное расследование, Великий Вождь установил следующее:

    1. Камень представляет собой булыжник серого цвета не установленного назначения.

    2. Прокладка представляет собой раздавленный кожаный мешочек с вытекшим содержимым.

    3. Содержимое мешочка составлял птичий клей высокого качества, который хранили в холодном месте для продления срока годности.

    Человек, изготовивший клей, был специалистом. Клей схватился намертво и камень от мокасина было не оторвать. Чингач-Гук применил дедуктивный метод и сделал вывод: для того, чтобы избавиться от камня, надо освободиться от мокасина. Вождь развязал шнурки, в результате чего оказалось, что клей насквозь пропитал тонкую подошву и присох к ступне.

    Хуже всего оказалось то, что не снимая мокасина нельзя было вылить из него воду. После нескольких попыток, с риском перевернуть лодку, Чингач-Гуку удалось-таки задрать кверху ногу с каменюкой, после чего вода перелилась в штаны и сидеть стало совсем плохо.

    Надо срочно избавляться от этого талисмана. Чингач-Гук поерзал. Придется идти к шаману.



...2...


    Через четыре дня - праздник Оленя-Прародителя. Будут жертвы, будет мясо не только для духов. А пока - все жуют брюкву, потому что пост - он для всех пост, включая шамана.

    А шаман племени могикан сидел у вигвама и чухался. Это был известный в индейском кругу шаман, ценимый за древность. Он даже сам распространял через ученика слухи, что каменный идол у форта Саратога - пацан по сравнению с ним. Правда, потом про источник слухов узнал Чингач-Гук и выбил шаману два зуба, очень удивляясь, что было что выбивать. Дело полюбовно замяли - шаман сказал, что он спутал тот идол с другим, лежащим у него под одеялом. А Чингач-Гук на то ответил, что он ничего такого не думал, а просто провел эксперимент на наличие зубов у такого древнего старца. Потом подарил шаману барана, заодно пообещав, что в следующий раз не будет скупиться (шаман расцвел) и выбьет ему что-нибудь покрупнее (шаман увял).

    Несмотря ни на что, известность висела на старике, как камень на шее - к нему приходили лечиться со всех известных племен. На днях приковылял толстый индеец и заявил, что у него мерцательная аритмия, пароксизмальная тахикардия и подострый тиреодит, связанный с гипотериотоксикозом и спросил, что шаман ему посоветует.

    Шаман подавился супом, осмотрел больного, заявил, что у больного ящур, дал тому половину сушеной таранки и велел сделать из нее настойку. Больной ушел и больше не появлялся. Шаман хотел было спросить, что с ним стало, но потом передумал - он ведь был очень умным, этот шаман. Недаром он получил имя Великий Мороз.

    Шаман закончил чесаться и почавкал. Брюквы Великий Мороз не любил - от брюквы у него был диатез. Другое дело - гриль. От него никогда диатеза не бывает. Каждый ведь постится, как может, тем более что в стойбище сейчас никого не было, а кур, наоборот, было много и полудиких. Великий Мороз выбрал самую нахальную курицу и принялся за дело.

    В техпроцессе пунктом первым стояла поимка птицы. Но, как выяснилось, курица была молодая, а шаман старый, причем курица научилась сматываться даже от собак. Это Великому Морозу не понравилось. Запыхавшись, он уселся на пенек и стал размышлять о дальнейших действиях, не выпуская птицу из поля зрения. Наконец его осенило - ведь пунктом вторым стояло умерщвление объекта и Великий Мороз решил перейти прямо к нему, минуя пункт первый. Он сходил в вигвам и вынес четыре томагавка, рассчитывая провести убийство дистанционно.

    Но и тут не все оказалось гладко. Курица обнаружила редкостную сообразительность и прыгучесть. Усевшись на пенек, и побросав в нее томагавки, шаман собирал их по кустам, возвращался на пенек и все начиналось по новой.

    На двенадцатом круге, после запуска половины боекомплекта, Великий Мороз услышал за спиной хруст. Он обернулся.

    Сзади из кустов торчал Чингач-Гук и молча смотрел на шамана.

    Шаман почувствовал себя нехорошо.

    - А я вот курицу к жертвоприношению готовлю, - сказал Великий Мороз, - тренирую то есть.

    - Ага, - ответил Чингач-Гук.

    Шаман мысленно попрощался с грилем, отыскал на шее амулет, оберегающий от рукоприкладства, и заодно пожалел, что вообще связался с этой курицей.

    - Барана хочешь? - спросил Чингач-Гук.

    - Зачем? - скривился шаман, ощупывая языком последние четыре зуба.

    - Ну мало ли чего! - удивился вождь, - Пригодится.

    Великому Морозу такое развитие событий показалось странным. Это не к добру.

    Шаман знал, что Чингач-Гук - это живой пример того, что мысль - не самая быстрая в мире вещь. У Чингач-Гука она всегда отставала от действия - он сначала делал, а потом думал. Поэтому шаман насторожился.

    Чингач-Гук, заметив косой взгляд, понял, что Великий Мороз припомнил ему все предыдущие дела и помощи теперь от него, как от козла молока. Но вождь все-таки решил подоить шамана:

    - Слушай, Великий Мороз, ты у нас самый умный...

    От этих слов у шамана чуть не случился инфаркт. Ему стало ясно, что зубом в этот раз не отделаешься и воображение уже выдавало на-гора жуткие картины.

    - Так вот, - продолжал Чингач-Гук (сердце шамана зависло в мертвой точке), - Кроме тебя помочь некому...

    Помочь?! Шаман постепенно начал розоветь.

    Так этому олуху помощь нужна? По морщинистой рожице Великого Мороза растеклась хитрющая улыбка.

    Ну так я ему сейчас помогу! Всю жизнь помнить будет! В холодном поту просыпаться будет! И бежать будет - туда, где параллельные сходятся!!

    Увидев улыбку, Чингач-Гук расслабился. Шаман его простил и теперь будет все нормально. Он вылез из кустов и поковылял к пеньку...

    - Так-так-так, - сказал Великий Мороз, - есть один способ.

    - Да?

    - Да. Этот клей нагрева боится.

    Он усадил Чингач-Гука у костра, чтобы пламя нагревало камень и велел ждать, пока клей не отпадет.

    - Главное чего? - говорил шаман, - Главное, чтобы термический удар был. Термического удара что хошь не выдержит, а не что там этот клей!

    Чингач-Гук вдруг как-то почувствовал, что ноге стало жарко.

    - Слушай, шаман... - задумчиво сказал вождь.

    Ему почему-то этот метод показался подозрительным. Но шаман не ответил. Вождь обернулся и обнаружил только отсутствие Великого Мороза.

    - Великий Мороз! - заорал Чингач-Гук, - Ты где?

    Даже эхо завязло по кустам. А ноге стало совсем жарко. Вождь вытянул каменюку из костра и встал.

    - Мороз!! Ты меня слышишь?!

    Но тут обнаружилось, что камень продолжает все больше нагревать ногу, хотя его и вытащили из огня.

    - Мороз!!! - дико завопил Чингач-Гук и, громко вспоминая личные качества самого шамана и всех его предков до двенадцатого колена, на одной ноге попрыгал к реке, распугивая собак и кур.

    Камень булькнулся в реку и зашипел. Минуты через три стало легче - сверху нога замерзла, а снизу жутко чесалась, что особенно нервировало вождя. Он поднялся и пошел тихонько искать шамана.

    После получасового рысканья по сложным траекториям в окрестности стойбища, Чингач-Гук случайно обнаружил худую спину Великого Мороза, пригнувшегося за кустом. Прицелившись пониже этой спины, он что есть силы поддал туда ногой с камнем. Спина исчезла, а с тоненькой осины метрах в двух впереди посыпались листья.

    Чингач-Гук ринулся туда, но шаман имел на четвереньках большую скорость передвижения, чем вождь на двоих с камнем и дальше искать Великого Мороза было бесполезно.

    Чингач-Гук еще немного поматерился и пошел в сторону форта Эдвардс.

    А шаман через четыре дня вынужден был вести праздник Оленя стоя.



...3...


    Интересно - думал Чингач-Гук, ковыляя по лесу - А вот лось - как он всю жизнь на ногах такую тяжесть тягает? Эх! Хорошо, хоть рога ко мне не приклеились, а то бы вообще в этих кустах застрял!

    Чингач-Гук двигался к Форту Эдвардс. Там, в этом форте, жил лучший друг вождя - Сэмюэль Глок, прозванный индейцами Веселый Нос. Он был лекарь, химик и стеклодув, умудрившийся наклепать аппарат для улучшения вкусовых качеств браги. Аппарат он называл дистиллятором, а улучшенную брагу - сивухой. Ради нее у Веселого Носа частенько и гостил Чингач-Гук. Да и само прозвище Веселый Нос Сэмюэль получил из-за постоянного дегустирования готового продукта, отчего нос у него действительно временами имел сизый отлив.

    Сивуха Чингач-Гуку нравилась, хотя просыпаться под столом для авторитета вождя было очень неудобно. Но больше всего не нравилось Чингач-Гуку другое - Веселый Нос постоянно лазил по шаманам и собирал старинные рецепты, которыми часто пытался лечить и Чингач-Гука.

    Но Чингач-Гук лечиться не желал. Он матерился и приводил пример, когда Великий Мороз хотел от насморка закапать вождю в нос вытяжку из собачей мочи. Других примеров Чингач-Гук не знал, но все равно к врачебному искусству шаманов относился пренебрежительно.

    Однажды, уже довольно давно, Веселый Нос показал Чингач-Гуку баночку с темной студенистой массой и сказал, что это - наилучшее средство для ращения волос - "У кого хошь через неделю вырастет".

    Средство пахло болотом и кошкой. Чингач-Гук над друганом посмеялся, помазал себе этой гадостью внутренний сгиб локтя и, подождав неделю, стал подкалывать Веселого Носа. Издевался вождь пять дней. Потом оказалось, что сгиб локтя - не лучшее место для волос.

    Подумав, Чингач-Гук решился сбрить этот клочок шерсти, но стало еще хуже - во-первых, волосы после бритья полезли в рост метлой, и во-вторых - если три дня не побреешь - кололо не хуже крапивы. К тому же необходимость конспирировать сам процесс бритья.

    В конце концов вождь плюнул на все и разрешил расти волосам, сколько те захотят, заплетая их в косичку и обворачивая ее вокруг руки.

    После этого про такое чудо-средство разузнали ирокезы и решили использовать его для увеличения своей боевой славы. Они ловили подростков из других племен и мазали им этим средством задницы, справедливо полагая, что через несколько лет подростки станут воинами, а убив такого в бою, с него можно будет снять сразу три скальпа - один с головы, а остальные с другого места. Но те два скальпа с другого места оказались чрезвычайно низкого качества. Они были все протерты на одном и том же участке, а волосы на них часто спутаны, если не сказать более неприлично. Поэтому другие племена научились различать "задние" скальпы - как по виду, так и по запаху, причем так набили руку в этом, что, бывало, принимали нормальные скальпы за "задние" и боевая слава ирокезов от этого только упала.

    Веселый Нос таким событиям сильно огорчился. В рекламе чудо-средства он винил Чингач-Гука, хотя тот и отнекивался, сваливая все на шаманов и на администрацию форта.

    Как бы там ни было, а от камня Чингач-Гука мог освободить только Веселый Нос, которого вождь не видел уже две недели. Более того - вождь понял, что не увидит и сегодня. Солнце садилось, до форта было далеко, а с камнем не побежишь.

    Заночевать надобно - думал Чингач-Гук. Костер развести и шалаш нарезать, хоть и облом...

    И тут вождь увидел улыбку судьбы - чей-то роскошный шалаш с куском мешковины внутри. Рядом - никого. И Чингач-Гук нырнул внутрь, захрапев на лету.

    Проснулся вождь часа в два ночи. Кто-то ходил вокруг, стучал палкой по стволам и бормотал. Наконец этот "кто-то" напоролся на шалаш, довольно заржал и полез внутрь.

    Обнаружив Чингач-Гуковы ноги, "кто-то" сделал первое, что пришло в голову - он пнул их, как только смог. Он, конечно, не знал про камень.

    Откричав и отпрыгав, этот "кто-то" изменил тактику - он снял с плеча тяжелое ружье и потыкал им туда, куда только что

    бил. Но ног там уже не было. Тогда "кто-то" зажег спичку и просунул в шалаш голову. Чингач-Гука он обнаружил в позе цыпленка табака, прилепившегося к задней стенке.

    - Ты кто такой? - ткнул ружьем "кто-то".

    - Я? Я могиканин! - вождь попытался расправить плечи, не отлипая от стенки.

    - Я вижу, что не еврей. Зовут как?

    - Чингач-Гук, - обиделся тот. Потом подумал и добавил, - Великий Вождь.

    - Ну-ну-ну... И что ты здесь делаешь?

    Чингач-Гук хотел сказать "сижу", но подумал, что при таком свете камень можно было принять за ядро, прикованное к ноге.

    - Отдыхаю, - ответил Чингач-Гук.

    "Кто-то" зажег неровную свечку и уселся с ней у входа. Этот "кто-то" оказался гуроном, вождю не знакомым.

    - Погода вечером была хорошая, - сказал гурон, ставя свечку перед собой.

    - Точно, - ответил Чингач-Гук, нащупывая под собой свое любимое ружье.

    - И завтра будет хорошая. По приметам видно, - через несколько секунд опять сказал гурон.

    - Будет, - согласился Чингач-Гук. Псих, что ли, какой неучтенный? Если это его шалаш, то этот гурон - самый вежливый гурон в мире.

    - А я рыбу люблю ловить, - вздохнул гурон, - По утрам... Знаешь, как на подколку форель ловить?

    Чингач-Гук поерзал, но промолчал. Психов он не любил, а рыбу ловил исключительно бомбой.

    - Я сейчас объясню, - почему-то обрадовался гурон, - Это просто. Крючок надо брать двухсторонний и обязательно медный...

    Гурон потянулся за сумкой, оставленной снаружи. А сзади на штанах у него оказался разрез, из которого торчал хвост - с полметра длиной, покрытый мягкой короткой шерсткой без кисточки на конце. Хвост нервно подергивался.

    Чингач-Гук икнул, хватанул свои вещи и рванулся наружу прямо через стенку, развалив шашаш.

    - Ты куда? - удивленно крикнул гурон.

    На вождя этот окрик подействовал не слабее выстрела солью ниже спины. Диким воплем он сшиб крупную сову и ринулся вперед, срезая кусты и нижние ветки с деревьев. Сложную траекторию движения Чингач-Гука восстанавливали и несколько месяцев спустя, при этом утверждая, что здесь все племя делаваров преследовало знаменитого Слонового медведя.

    Через какие-то два километра Великий Вождь заметил, что ему что-то мешает. Мешал камень, о котором он забыл совершенно. Вождь остановился и залег, взведя курок.

    Еще через час он заметил, что выпала роса и порох превратился в замазку. Тогда Чингач-Гук бросил все, завернулся в плащ и задремал.

    А снился ему кошмар - будто по дремучему лесу вождь преследует Великого Мороза, у которого сзади болтается тигриный хвост - толстый, длинный и полосатый. В конце концов Чингач-Гуку удается вцепиться в этот хвост, но тут Великий Мороз оборачивается и начинает тыкать шилом вождю по ногам.

    Чингач-Гук заорал и проснулся, но колоть не перестало.

    Конечно, спать на муравейнике - это не лучшее, что можно придумать, тем более, что мокасины завязаны плохо.

    Но Чингач-Гук, во-первых, был Великим Вождем, чтобы быстро соображать, а во-вторых - подобные ситуации были ему не впервой - во время путешествия на юг Чингач-Гук присел отдохнуть на гнездо диких ос. Тогда он прыгнул в реку с крокодилами. К счастью, вождь в то время был в своих любимых мокасинах, которые он носил не снимая несколько лет, отчего те изнутри покрылись толстой полированной коркой и постукивали при ходьбе. И за те секунды, что вождь находился в воде, корка начала растворяться и когда самый зловредный крокодил открыл пасть, оказалось, что от этого запаха у него свело челюсти и закрыть пасть он уже не может. В конце концов от Чингач-Гука разбежались не только утки и жуки-плавунцы, но и ряска рас-плылась в стороны, освобождая проход.

    Но вот мокасины после просушки приняли какую-то уродливую форму. Мало того, что они оба засохли на левую ногу - корка внутри них потрескалась и стала мерзко поскрипывать при ходьбе.

    Немного помыкавшись, Чингач-Гук выгодно отделался от них, продав бродячему артисту, демонстрировавшему в самоходном балаганчике говорящие головы и резиновые рельсы, завязанные узлом. Этот человек поймал крокодила, позарившегося на вождя - бедняга сильно отощал, ползая с открытым ртом и был согласен на любую работу. Так как у артиста возникло подозрение, что паралич челюстей когда-нибудь пройдет (на взгляд вождя совершенно безосновательное), то он приобрел у вождя его обувку и хранил ее в герметической банке.

    Этот случай был попроще. Чингач-Гук резво сбросил левый мокасин и уничтожил нападающих. С правым оказалось похуже - снять не снимешь и гадов через кожу не подавишь.

    Вождя это возмутило. Он разозлился и разрезал голенище, найдя кратчайший выход.

    К сожалению, это еще более усугубило походку вождя - лоскуты кожи, бывшие мокасином, болтались где попало и Чингач-Гук периодически наступал на них другой ногой, тихо повторяя одно словосочетание.



...4...


    К форту Эдвардс Чингач-Гук приковылял к полудню - не выспавшийся и злой. У ворот дремал часовой с ружьем, а на скамеечке сидел капитан Гопкинс - трезвый и тоже злой. В трезвом виде Чингач-Гук видел капитана впервые и поэтому узнал его не сразу, а только после того, как Гопкинс хмуро проконстантировал факт:

    - Едрить твою напополам - Чингач-Гук.

    Нельзя сказать, что капитан ругался - он просто заполнял первыми попавшимися словами паузы в речи - вместо всяких "м-м-м" или "э-э-э". Другой вопрос, что слова эти оказывались сомнительного происхождения. Но сам капитан Гопкинс утверждал, что солдатам так понятнее, хотя дамы бывали очень недовольны и иногда били капитану морду.

    - Сэмюэль дома? - очень культурно спросил Чингач-Гук, приняв картинную позу - с полусогнутой правой ногой на камне впереди.

    - Сэмюэль... - хмыкнул капитан, - хрыч он вяленый, чтоб ему! Долбанись об косяк полтора раза плашмя через табуретку!

    Из-за угла вышел старый пес - мордатый и обтрепаный. Гопкинс бросил ему кусочек хлеба. Пес брезгливо его понюхал и тренированно отбежал на безопасную дистанцию. Чингач-Гук стоял и размышлял над полученной информацией. Наконец он решил подойти к делу с другой стороны:

    - Я к нему пойду... - то ли спросил, а то ли не спросил Чингач-Гук.

    - Пойду!... - передразнил капитан Чингач-Гука, - или ты с его аппаратом управляться умеешь?

    Капитан испытующе посмотрел на Чингач-Гука и попытался улыбнуться.

    Чингач-Гук вспомнил павиана, однажды показавшего вождю зубы.

    - А что? - спросил Чингач-Гук.

    - "А что!", - широкая морда капитана поугасла, - А что!

    И тут Чингач-Гук узнал, что Сэмюэль - Веселый Нос уже две недели где-то шляется (чтоб ему). А сивухи при этом только две бутылки осталось. Из которых одна кончилась, а вторую солдат разбил - во-о-он тот, который туалет чистит (чтоб ему). И что лейтенант Шкуро из французского форта Нематода вино капитану продать отказался - якобы Франция с Англией воюют - чтоб ему!

    А что с этого? А с этого то, что раз воюют, то и мы будем брать винные подвалы штурмом! А с этим Сэмюэлем - если он действительно в Нематоде...

    И капитан стал по пунктам описывать свои действия над Веселым Носом. Но Чингач-Гук уже перестал его слушать - по случаю появления более мощного раздражителя.

    Молли была, конечно, крупным раздражителем. Крупнее капитана Гопкинса. У нее была настолько роскошная грудь, что, по мнению Чингач-Гука на каждом из этих полушарий должно быть по четыре соска.

    И голова у нее поворачивалась только вместе с остальными частями тела, напоминая при этом разворот башни главного калибра на линкоре. Вот и сейчас, закончив разворот и прицеливание, Молли уставилась на Чингач-Гука. Чингач-Гук вздрогнул и попятился. Находиться на дальности прямого выстрела - не сахар, а если вспомнить прошлый раз...

    В прошлый раз они слегка поссорились - Молли зашла в малую гостиную в тот момент, когда вождь снимал с кресла чехол,

    рассчитывая пополнить им список своих военных трофеев. Вождь подозревал, что Молли подглядывала под дверью, иначе зачем ей в гостиной сосновая швабра без тряпки? Хорошо, хоть окно было открыто!

    Чингач-Гук перебил капитана, ляпнул что-то про погоду и, поскребывая камнем в пыли, быстренько просочился в приоткрытые ворота.



...5...


    Дорога была булыжная - широкая и пыльная. Вверху во всю мощность палило круглое солнце, а из пахнущей лужи в кювете истошно орала свихнувшаяся от жары жаба. С характерным звуком переставляя ногу, Чингач-Гук медленно брел и медленно думал. Последнее было особенно тяжело.

    Но, как ни крути, а думать пришлось. Веселый Нос пропал, а Великий Мороз еще у него получит!

    Чингач-Гук снял куртку. Он вообще любил ходить раздетым до пояса - в воспитательных целях, чтобы молодое поколение могло увидеть его шрамы, полученные в сражениях. Свой первый шрам вождь получил в четыре месяца, когда нянька уронила его с колыбельки.

    Вспомнив детство, вождь вздрогнул. Дорога кончилась. Длиной она была ровно сто сорок один метр и использовалась исключительно для военных парадов. Ее построил вместе с фортом Эдвардс его первый комендант и рассчитывал довести ее до ближайшего города. Довел до ближайшего оврага.

    Теперь все, что можно, поросло травой, а в овраг складывали мусор. На мусоре сидели шесть облезлых ворон и с интересом рассматривали шрамы Чингач-Гука. Чингач-Гук тоже посмотрел на них и ему показалось, что одна из ворон облизывается.

    Чингач-Гук сначала побледнел, потом покраснел, потом заорал на весь лес "не дождетесь, я еще повоюю" и полез прямо через заросли на восток. На востоке его ждал форт Нематода - Веселый Нос наверняка там. Этот лейтенант Шкуро, наверное, опять насобирал баб со всей округи и переманил Носа к себе - аппаратчики его профиля нынче всем нужны.

    Конечно, девяносто километров - это не поле перейти. И гуроны где-то впереди. Хотя последнее время их редко видели. Поговаривали, что они всем племенем решили уйти в подполье. Чингач-Гук, правда, не понимал, каким образом, но помалкивал.

    Но Чингач-Гуку в таком состоянии было наплевать не гуpонов. Ему в таком настроении было наплевать даже на все. Попадись ему сейчас крокодил - и он бы в полсекунды порвал крокодилу пасть. Да что крокодил! Он сейчас самому капитану Гопкинсу порвал бы пасть. Или каменному идолу у Чертова озера - разница небольшая. Чингач-Гук с треском вылетел из кустов и уже почти пересек поляну, как сзади кто-то сказал:

    - Стой.

    - Да пошел ты... - ответил вождь, не останавливаясь.

    Сзади щелкнул курок. Чингач-Гук изменил свое мнение:

    - Ну чего, чего тебе?

    Из-за деревьев вышли два ирокеза. Старшего, наставившего на вождя ружье, Чингач-Гук не знал, а вот лицо младшего, идущего чуть позади, где-то маячило...

    - Ты кто такой? - спросил старший.

    - Я Чингач-Гук, - зло ответил вождь.

    - Да ну, - с сарказмом сказал старший, - а что ты здесь делаешь?

    Чингач-Гук аж поперхнулся от такого нахальства.

    - Я Великий Вождь, - раздельно сказал он, скривив жуткую рожу, - И зачем я здесь - военная тайна.

    - Ну-ну-ну, - сказал старший, обходя вокруг Чингач-Гука, - Говоришь, Великий Вождь...

    Он положил на траву длинный сверток из мешковины, в котором застучали какие-то деревяшки, передал ружье младшему, достал нож и присел над остатками правого мокасина вождя, тянувшимися за камнем. После пересечения полосы зарослей эти остатки стали напоминать сильно запыленные коричневые спагетти.

    Старший ирокез брезгливо и с опаской, как в ядовитую змею, потыкал в останки ножом. Потом подумал немного и постучал лезвием по камню:

    - А это что?

    - А ты не видишь? - ядовито спросил Чингач-Гук, это называется "камень", - и вождь пошевелил не приклеившимися к камню босыми пальцами ноги.

    - А зачем?

    - А положено.

    Ирокез встал и задумался.

    - У тебя документ есть? - наконец спросил он.

    - Да как... Да какой тебе документ! - побагровел Чингач-Гук, - Я Великий Вождь и меня каждая собака в лесу знает!!

    Старший ирокез с сомнением посмотрел на младшего. Тот кивнул:

    - Он. У него и косичка вокруг локтя.

    Старший подозрительно покосился на Чингач-Гукову косичку, потрогал ее пальцем, вздохнул и сказал:

    - Ошибочка вышла.

    После чего поднял сверток, одобрительно похлопал Чингач-Гука по плечу, забрал у молодого ружье и медленно пошел в лес.

    Молодой ирокез, оглядываясь на вождя, поплелся за ним.

    - Э! А вы чего это?... Чего вы здесь делаете? - крикнул им вслед слегка обалдевший Чингач-Гук.

    - А?... Да так... Патрулируем... - грустно ответил старший.

    Глупость какая! Чингач-Гук пожал плечами. И что только в лесу твориться! Совсем от рук отбились...

    И тут вождь увидел, что на самой середине поляны, на невысокой траве сияет на солнце белый кусок картона. Чингач-Гук похвалил себя за наблюдательность, сделал несколько хроманий вперед и поднял клочок.

    Это была прямоугольная картонная бирка. Одна сторона была чистой, а на другой было написано:

ДЕНВЕРСКИЙ ДРЕВООБРАБАТЫВАЮЩИЙ КОМБИНАТ
кол осиновый противовампирный
длина 550 мм диаметр 40 мм
Артикул 764390-12 Сорт первый
Цена договорная
Кол осиновый противовампирный (в дальнейшем "кол")
предназначен для нейтрализации вампиров, упырей,
вурдалаков, а также оборотней массой не менее двух
килограммов. Для применения необходимо вбить кол
в область сердца нейтрализуемого объекта. Кол из-
готавливается из высококачественной свежей древе-
сины и имеет на одном конце фигурную рукоятку, поз-
воляющую удобно охватить его при вбивании, а на дру-
гом конце - треугольные насечки, не дающие колу вы-
пасть из тела нейтрализуемого объекта.
Так как кол при высыхании частично теряет свои
свойства, то для продления срока годности он заварен
в полиэтиленовый мешок, заполненный инертным газом
во избежание гниения. Мешок имеет такую форму, что
при забивании кол его прокалывает и заходит в тело
нейтрализуемого объекта без упаковки. Таким образом
кол постоянно готов к применению.
ВНИМАНИЕ! При попытке вбить кол в сердце активно
действующего объекта следует соблюдать особую осто-
рожность, так как бодрствующие вампиры, упыри, вур-
далаки и оборотни представляют опасность для жизни.
Фирма не несет ответственности за здоровье потреби-
теля при неосторожном употреблени кола.
УДАЧНОГО ПРИМЕНЕНИЯ!

    Так... - Чингач-Гук почесал затылок. Так-так-так. Пора отсюда сматываться. В каком тут направлении форт Нематода?



...6...


    Сотый зуб заканчивал обед. С сожалением обсосав и отбросив последнюю куриную косточку, он протянул руку, в которую немедленно была вложена раскуренная трубка. Сотый Зуб был начальником. И не каким-нибудь там командиром отряда (хотя до военного вождя он пока не дорос) - все было гораздо тоньше. Ирокезы были колючим конгломератом племен и Сотый Зуб возглавлял в нем своеобразную службу безопасности. И приходилось ему временами вот так отсиживаться в лесу по делам службы с десятком разведы-вательных отрядов.

    - Ну и что сегодня новенького? - скучающим голосом спросил Сотый Зуб у своего помощника, выпуская первое дымное колечко. Помощника звали Тонкая Шея.

    - Да ну... - ответил Тонкая Шея.

    - И это все, - разочаровано вздохнул Сотый Зуб.

    - Н-ну... Э-э... Ага! Отряд Зеленой Ящерицы Чингач-Гука поймал - вот.

    - Как это?

    - Н-ну, они утку зажарили, а она прямо с огня исчезла.

    Ну, а этот Чингач-Гук тут как раз шлялся. Ну, а они голодные были, вот и задержали... - потупив глаза, объяснил Тонкая Шея.

    - О-хо-хо... Утку-то хоть отобрали?

    - Да не было у него утки... Может, это и не он...

    - Разведчики они, черт их бери, - поморщился Сотый Зуб, - Постой, постой, а как это - "шлялся"?

    - Ну как - ну он уже второй день здесь ходит. Говорит - иду в форт Нематода и...

    Сотый зуб поперхнулся дымом.

    - А я что? Ничего я... - перехватив его взляд, стал быстро-быстро оправдываться Тонкая Шея, - не виноват я совсем. Все было...

    - ДВА ДНЯ?! - выдохнул Сотый Зуб.

    - Ну так, а как? Два дня было уже. Он еще...

    - Дежурный! - заорал Сотый Зуб к воинам, которые сидели у второго костра, чуть подальше, - А ну, приведите ко мне этого Лже - Чингач-Гука!

    - Да не, я ни при чем, - поглядывая на Сотого Зуба, поеживался Тонкая Шея, - И Чингач-Гук он настоящий, и...

    - Откуда ты знаешь, что настоящий? - перебил его Сотый Зуб.

    - Ну так ребята наши его опознали... И вообще... Чингач-Гук он, косичка еще эта самая...

    - ОЧЕНЬ хочу на него посмотреть, - подозрительно посматривая на помощника, заявил Сотый Зуб, - И что он из себя представляет...

    Чингач-Гук оказался слегка помятым немолодым вождем среднего роста со связанными сзади руками и вывернутыми карманами.

    - Так это и есть тот самый шпион? - не поленился встать Сотый Зуб.

    - Какой я тебе шпион? - высокомерно заметил Чингач-Гук, - Я Великий Вождь!

    - А утку зачем спер? - поинтересовался Сотый Зуб, зайдя вождю за спину и рассматривая у того косичку вокруг локтя.

    - Кто спер, я спер? Охамели твои окончательно! Они еще у меня по шее получат!

    Тут перед Сотым Зубом вынырнул Тонкая Шея:

    - Вот я это... Двух свидетелей привел - они его знают...

    Сотый Зуб повернулся к ним и указал пальцем на вождя:

    - Это кто?

    - Чингач-Гук это, - пожал плечами свидетель помоложе.

    - Чингач-Гук, Чингач-Гук, - заверил свидетель постарше.

    - Э-эх... - разочаровано вздохнул Сотый Зуб, садясь на место, - Развяжите его...

    Потом выпустил тонкую струйку дыма и спросил:

    - И чего ты здесь второй день шляешься-то?

    - Ну это же Чингач-Гук... - шепнул своему начальнику Тонкая Шея.

    - Ах, да... А камень как к тебе прицепился?

    - Приклеился... - пожал плечами вождь. Потом, посмотрев на Сотого Зуба, приосанился и тихо со значением добавил:

    - Надо так...

    Ох-ох-ох... - расслабился и слегка расстроился Сотый Зуб, - И опять ничего. Тоже размечтался, думал - шпион от гуронов...

    Поймаешь его, как же, с этими остолопами... Расшевелить бы как-нибудь этих гуронов, сколько можно здесь в лесу сидеть? И без жены?

    Сотый Зуб почесал подбородок длинным чубуком трубки и задумчиво посмотрел на Чингач-Гука.

    Вдруг его осенила идея.

    - Да не стой ты, присаживайся, - оживляясь, сказал Сотый Зуб вождю, - Меня Сотый Зуб зовут. Я тут главный.

    Чингач-Гук с достоинством кивнул и уселся у костра.

    - Мне мои остолопы доложили, - ткнул Сотый Зуб в Тонкую Шею, - Что ты в форт Нематода путь держишь... Если не секрет, что тебе в этом свинарнике понадобилось?

    - А! - махнул рукой Чингач-Гук и вдруг разоткровенничался: - Мне Веселый Нос нужен.

    - Веселый Нос? - заерзал Сотый Зуб, - А ты разве не знаешь, что его в форте Нематода нет?

    - Как нет? А куда делся?

    - У гуронов он. Точно тебе говорю.

    - Ну?

    - Сам видел.

    Ах ты ж черт! У гуронов! Не любил Чингач-Гук гуронов. Вот не любил - и все. Но ведь с другой стороны - без Веселого Носа никак нельзя. Не носить же этот камень до конца дней своих? Вот дрянь какая...

    - У гуронов... - вождь сплюнул в костер, - А где хоть эти гуроны?

    - Да они тут недалеко, - вкрадчиво заверил его Сотый Зуб, - Если хочешь, мои тебя проводят...

    - Ну ладно...

    - И еще, - вытянул палец Сотый Зуб, - Нельзя тебе к ним в таких мокасинах. Но я могу тебе новые сшить. Пара пустяков.

    - Давай! - оживился Чингач-Гук.

    - Тонкая Шея! - распорядился Сотый Зуб, - отведи вождя к Пятнистому Копью, он в отряде Длинного Оленя. Пусть за мой счет новые мокасины вождю сошьет.

    - Так как мокасины? - удивился Тонкая Шея, - А с этим как? - указал он на камень.

    - Ну пусть такой сошьет, чтобы в него нога вместе с камнем влазили. Ясно?

    - Ясно...

    Чингач-Гук и Тонкая Шея ушли, а Сотый Зуб вставил в рот трубку и улыбнулся с видом собственного достоинства. Когда Тонкая Шея вернулся, Сотый Зуб еще улыбался.

    - Ну как я дал? - спросил он у своего помощника, - Вот ЭТО, - Сотый Зуб ткнул пальцем в пространство, - И есть политика. Зашевелятся теперь эти гуроны, зашевелятся...

    - Ну да уж, - подтвердил Тонкая Шея, - Вот только вопрос один...

    - Давай.

    - Откуда ты про Веселого Носа узнал?

    - Веселый Нос? - рассмеялся Сотый Зуб, - Я про такого первый раз в жизни слышу!



...7...


    К вечеру пошел мелкий противный дождь. Трава намокла, а в ложбинах стали собираться мутно-грязные лужи. Чингач-Гук поднял воротник, чтобы с деревьев за шиворот не капало и шел за своим проводником. Проводник попался премерзкий. Он постоянно оглядывался, косо посматривал на Чингач-Гука и шарахался от кустов - при этом поскальзываясь по грязи и рассказывая какие-то глупые истории, причем дальше половины не рассказал ни одной. К тому же Чингач-Гук никак не мог вспомнить, как его зовут и поэтому, поддерживая свое достоинство, за всю дорогу не сказал и слова. Настроение у Чингач-Гука было, как этот дождь, хотя и со светлым пятнышком, функцию которого выполняли свежие мокасины - мягкие и пахучие. Они с честью выдержали первое испытание и не промокли - это уже что-то.

    - Значит так, - сказал проводник, - Это уже все.

    Чингач-Гук покрутился на месте, но вокруг был только лес, с которого капало.

    - Что "все"? - спросил вождь, - Ты куда меня завел, бандит?

    - Вот там вот, - ткнул проводник в самые заросли, - Там гуроны. А я пошел.

    - Как "пошел"? А я что?.. Доведи до места!

    - Ничего не знаю, у меня приказ, пока.

    Чингач-Гуку захотелось плюнуть, но он не нашел достойной цели, поэтому только засунул руки поглубже в карманы и полез

    прямо в центр этой мокрой зелени. Напитанные водой ветки хрустели и выливали воду вождю на голову, шершавые листья приклеивались к лицу, но вожди не отступают! Единственное, что старался сделать Чингач-Гук - так это то, чтобы образованная им просека была как можно более прямой.

    Через какое-то время Чингач-Гук заметил, что звук хруста веток под ногами как-то двоится. Он обратил внимание на землю и за своим мокасином обнаружил еще один. Повернувшись дальше, Чингач-Гук увидел не один, а целых четыре хмурых мокасина. Рожи их владельцев были не лучше. И они были гуронами.

    - И что? - спросил первый из них.

    - Что? - переповторил второй гурон.

    - Что "что"? - не понял Чингач-Гук.

    - Шпион? - спросил первый.

    - Ну? - воткнулся второй.

    - Сам ты шпион, - ответил Чингач-Гук.

    - Я?! - удивился первый и обернулся ко второму. У второго проблеска мысли в глазах не обнаружилось. Что он смог сделать - так это улыбнуться первому. Потом они оба повернулись к Чингач-Гуку и стали тянуть паузу. Возможно, они думали, но достоверно об этом сказать ничего нельзя. Но тут кусты мокро захрустели и в проходе появился третий гурон.

    - Что тут за завязка?.. Что, Крученое Весло?

    Первый повернулся к нему:

    - Вот, поймали...

    - Кого поймали? - третий оценивающе рассматривал Чингач-Гука, стряхивая воду с прически.

    - Мужика какого-то, - ответил первый.

    - Ага, поймали, - эхом отозвался второй.

    Третий пошарил по карманам и чего-то не нашел.

    - Ну хорошо, а ты что? - спросил третий у Чингач-Гука.

    - А я не что, а Чингач-Гук... И здесь, между прочим, по делам.

    Третий отодвинул мокрую ветку, тыкавшуюся в лицо, и пристально посмотрел в глаза Чингач-Гука.

    - Каким таким делам?

    - А ты кто такой? Давай сюда вождя.

    - Сейчас разберемся, - с угрозой заверил Чингач-Гука третий гурон, - Пошли.

    Эскорт двинулся в заросли. Тут третий гурон заметил подозрительно большой правый мокасин Чингач-Гука.

    - А это что? - поинтересовался он.

    - Военная тайна, - ответил Чингач-Гук.

    - Да? - третий гурон как-то странно посмотрел на Чингач-Гука. Заявление вождя оказало на него очень интересное действие. Он заколебался, двинулся сначала в одну сторону, потом - дернулся в другую, а потом, уже мягче, сказал:

    - Ладно. Пошли к вождю..

    То ли дождя стал сильнее, то ли место под лагерь гуроны выбрали очень уж густое, но лагерь был замаскирован на совесть. Выискав вигвам своего вождя, и махнув рукой охране, сопровождающий подтолкнул туда Чингач-Гука. Чингач-Гук заколебался секунду, потом засунул в середину голову.

    Среднее Ухо, вождь гуронов, сидел и курил трубку. Ему было хорошо. И сухо. Увидев рожу Чингач-Гука, он нежно ей улыбнулся. Чингач-Гук улыбнулся в ответ. Среднее Ухо вынул из зубов трубку и спросил:

    - Ну что ты свою морду сюда засунул? Ты думаешь, мне плюнуть больше некуда?

    Чингач-Гук перестал улыбаться:

    - А я, между прочим, по делу сюда пришел, - с достоинством заметил Чингач-Гук, - И, между прочим, с официальным визитом.

    Теперь уже погрустнел Среднее Ухо. Вообще, Среднее Ухо чувствовал себя хорошо - зимой, весной, осенью и летом. Но только не во время официальных визитов. На то имелись специальные причины.

    Во-первых, во время такого визита нельзя было сразу переходить к делу - только после трех-четырех часов разговоров. Во-вторых, сами эти разговоры необходимо было вести определенным образом - обращаться к собеседнику в третьем лице. То есть нельзя было сказать: "А пошел ты...", надо было говорить: "Среднее Ухо спрашивает Чингач-Гука, не пошел бы он...". С одной стороны, эта методика содействовала уменьшению количества войн, так как при таком разговоре оскорбить собеседника было сложно. А даже если и распалился, то пока составишь ответ - забудешь, что хотел сказать. С другой стороны Среднее Ухо не переваривал пустых разговоров без бутылки, поэтому когда доходило до деловых речей, он мог связать только "мое твое уважает". А официальный визит Чингач-Гука... Среднее Ухо грустно пожевал чубук трубки. Хотя, в общем, Чингач-Гук - это еще не конец света. Это не Плоское Облако, который не пьянеет и к концу разговора пытается вытянуть из тебя стратегические сведения. Часа через два Чингач-Гука можно выносить - даже четвереньки ему не помогают. Но и сведений от пьяного Чингач-Гука - копейки, даже позвонить не хватит. И какого черта он здесь делает? Как вообще он гуронов нашел? Тут в племени такая ситуация, а этот...

    И тут Среднее Ухо заметил непропорциональный мокасин Чингач-Гука. Вот это да! Это же... Среднее Ухо хотел что-то сказать, но от волнения забыл выдохнуть дым и закашлялся.

    На лице Чингач-Гука появилось выражение подчеркнуто - вежливого внимания.

    - Среднее Ухо приглашает Чингач-Гука присесть в его скромном вигваме...

    Беседа тронулась.



...8...


    Было утро. А может, и не утро. Но что-то было. И было прямо под носом у Чингач-Гука, судя по запаху. Вспомнить, как это называется, Чингач-Гук не мог - в голове левое полушарие перестукивалось с правым. Попытка открыть глаза тоже ничего не дала - Чингач-Гук лежал лицом вниз и правый глаз опирался на что-то мохнатое, а левый склеился намертво. Опохмелиться бы... Потом любопытство вытолкнуло наружу вопрос: "Где я?". Чингач-Гук подождал немного, пока память выдаст ответ, но не дождался. Тогда Чингач-Гук прислушался. Хотя и мешал шум в ушах, внешние звуки все-таки проникали. Судя по ним, он лежал в вигваме. И народа снаружи было полно. Где-то в отдалении один придурок орал на другого:

    - А зачем ты его взял, идиот остроухий?

    - Да я тут ни при чем!

    - А кто при чем?

    - Да не знал я, что это твой шомпол, и не брал я его вообще!

    - А согнул его зачем?

    - Да кто его гнул! Я вот только из дозора и совсем...

    Другой голос, поближе и погромче:

    - Эй, ты, козел пернатый, кто за тебя на пост пойдет?

    Еще ближе и мимоходом:

    - ... и еще кричит - "подлый гурон!", "подлый гурон!"...

    - А ты что?

    - А я ему...

    И тут Чингач-Гук вспомнил, где он. Черт возьми! это ж лагерь гуронов! Ну и попойка была...

    Чингач-Гук попытался наново скрутить расплетающиеся извилины, но вспомнить, чем закончилась пьянка, так и не сумел. В драку, вроде бы, не лез, но пока в зеркало не посмотрелся, утверждать не стоило. Хотя зубы, похоже, целы все и ребра не болят. Разве только мутит.

    Отдохнув от мыслительной деятельности, Чингач-Гук пошевелил пальцами. Не связан. Хорошая примета. Собрав имеющиеся в наличие силы, Чингач-Гук волевым усилием перевернулся на бок. В голове загремело, зарычало, застучало. Чингач-Гук поморщился и что-то промычал.

    - Оклемался, - заметил голос внутри вигвама.

    Чингач-Гук замычал и зашевелился. Ну что, неужели у них тут опохмелиться нечем?

    - Может, в озеро его окунуть? - спросил у кого-то голос.

    - Мм...я...вве... - возмутился Чингач-Гук.

    - Что? - спросил голос.

    - Тебя... - договорил Чингач-Гук.

    - Нет. Не будем его кунать, - сказал другой голос, - Пусть настойки из зеленого камыша попьет. Это поможет.

    Чингач-Гука посадили и сунули под нос половину тыквы с мутной жидкостью. Чингач-Гук поморщился. Конечно, настойка и камыша была гадость на вкус и помогала от перепоя, но в ней не было и грамма алкоголя! Чингач-Гук попытался выплюнуть то, что лилось ему в рот, однако гурон оказался крайне настойчивым.

    То ли камыш для настойки гуроны собирали на Тухлом Болоте, то ли готовить настойку не умели, но такая мерзость попадала Чингач-Гуку впервые. Они, что ли, специально такого вкуса добивались? Чингач-Гук промычал что-то нехорошее и сплюнул куда-то в угол. В этот момент полог вигвама открылся и луч солнца ткнул ему в глаза. Чингач-Гук застонал.

    - Ну как он? - в вигвам ввалился Среднее Ухо. После вчерашнего он и сам мало напоминал фиалку, но до Чингач-Гука ему было далеко.

    - Отходит, - доложил ему один из гуронов.

    - Аг-га... - среднее Ухо согнал с лежанки гурона позеленее и уселся там сам, - Открой полог, пусть проветрится.

    Полог был поднят и Чингач-Гук оказался почти весь на солнце.

    - Ну что вы... - зашевелился он. Ему было наверняка лучше.

    - Очухался? - спросил у Чингач-Гука Среднее Ухо.

    - Ну, это... так, - ответил Чингач-Гук.

    - Так что ты вчера от меня хотел? - поинтересовался Среднее Ухо.

    - Я?.. А, да... Мне это, как его... Мне Веселый Нос нужен.

    - Что?! Веселый Нос?!

    - Веселый Нос.

    Среднее Ухо привстал, потом опять сел. Потом раздумчиво махнул кулаком и сломал небольшую корзинку для сои. Покраснел, как боевой штандарт и так косо посмотрел на лишних гуронов, что те в секунду покинули вигвам.

    - Н-ну гад, н-ну я ему... - все-таки вскочил Среднее Ухо, - И охрана еще эта, и Полосатое Копыто...

    Чингач-Гук не понимал ничего.

    - Что это такое случилось? - спросил он.

    - Что? - рявкнул Среднее Ухо, - И он еще спрашивает! Как Веселый Нос тебе настойку передал?

    - Да откуда у Веселого Носа настойка? Он только сивуху делает, а настойка ему зачем?

    - Он еще и отпирается! А ЭТО у тебя откуда? - ткнул Среднее Ухо в камень на ноге Чингач-Гука.

    - Из речки.

    - Ах, из речки! А Веселый Нос тебе тогда зачем?

    - Ну вот на счет ЭТОГО, - вытянул ногу Чингач-Гук, - Он мне и нужен!

    - Еще бы, - осклабился Среднее Ухо.

    - Да что такое! - возмутился Чингач-Гук, - потаскался бы ты с этим камнем...

    - С каким камнем?

    - А ЭТО что?

    - А ну, сними мокасин, - скомандовал Среднее Ухо.

    Чингач-Гук снял. Среднее Ухо явно ожидал увидеть что-то другое. Он долго рассматривал булыжник, заставлял Чингач-Гука шевелить пальцами приклеенной ноги, даже попытался высекти из камня искры.

    - Значит, камень, говоришь...

    - Слепой, что ли? - пожал плечами Чингач-Гук.

    - Ну хорошо, ну ладно, а про Веселого Носа ты откуда узнал? - опять у Среднего Уха проснулась подозрительность.

    - А! Так мне Сотый Зуб сказал, я вообще не сюда шел, а...

    - Кто-кто сказал?!

    - Сотый Зуб. Он у ирокезов этот... как его...

    Среднее Ухо схватился за голову:

    - Секретные сведения! Откуда!?

    - Да какие сведения? - поднялся Чингач-Гук, - Что у вас тут такое? Совсем, что ли, подурели?

    Среднее Ухо высунул голову наружу и заорал:

    - Полосатого Копыта ко мне! Быстро!

    - Я сюда к Веселому Носу пришел, - поспешил заявить Чингач-Гук, - Он мне будет?

    - Будет, - махнул рукой Среднее Ухо, - Что уж делать?

    Пришел Полосатое Копыто.

    Отведешь Чингач-Гука к Веселому Носу, - распорядился Среднее Ухо.

    Полосатое Копыто угрюмо посмотрел на Чингач-Гука и спросил:

    - Что, прямо сейчас или ночи подождать?

    - Э-йе-йей! - забеспокоился Чингач-Гук, - Я лицо официальное, и если со мной что-то случиться...

    - Ничего не случиться, - сказал Полосатое Копыто, - Пошли.

    Снаружи Полосатое Копыто ожидали еще два сопровождающих. Чингач-Гук чувствовал себя ужасно неприятно. Какого черта сюда все гуроны сбежались? И куда его ведут?

    - Куда мы идем? - спросил Чингач-Гук.

    - Прямо, - ответил Полосатое Копыто.

    На Чингач-Гука Полосатое Копыто произвел отрицательное впечатление - длинный, худой, рябой и молчаливый - типичная сволочь. К тому же они шли как раз не прямо, а полезли через кусты, которые еще не высохли после дождя. Наконец конвой остановился.

    Чингач-Гук знал это место. Косой Скворечник на Мухином Омуте. Речка же называлась Худой Змеей, что действительности соответствовало не очень - метров пятьдесят в ширину речка имела. А вот Косой Скворечник и правда смахивал на птичий домик совсем не классических пропорций. Его построил лет пять назад некий Чак. Он умудрился забить в дно Мухиного Омута четыре десятиметровых ствола и уже на них, как на сваи, нахлобучить маленький домик - эдак в метрах шести над водой. А чтобы какой индеец не задумал его там проведать, то позагонял вдоль волокон в сваи заточенные металлические треугольники. Поэтому попасть внутрь можно было только по веревке. Правда, оставался открытым вопрос, как туда попадет сам хозяин, если выйдет наружу прогуляться. Не оставлять же веревочную "дверь" открытой?

    Потом хозяин куда-то делся. По слухам, его съели те же гуроны, но по мнению Чингач-Гука, знавшего Чака лично, тогда бы все гуроны потравились.

    Сам же Косой Скворечник простоял без людей уже довольно долго. Конечно, стоило бы Худой Змее разок замерзнуть как следует и Скворечник сошел бы вместе со льдом. Но пока бог миловал.

    На берегу был разбит небольшой привал гуронов. У самой воды сушилось пару сетей и две большие шестиместные пироги, возле которых сидел дежурный. Полосатое Копыто двинулся прямо к нему. Дежурный встал на "смирно".

    - Этого, - Копыто указал на Чингач-Гука, - К Веселому Носу.

    Лагерь зашевелился. Откуда-то повыскакивал народ, притянули длинную (длиннее пироги) неровную лестницу. У Чингач-Гука отобрали его сумку, а ружье дали с собой, но без пороха и пуль - "бери, может пригодиться". Аккуратно загрузили вождя в пирогу и, прихватив лестницу, поплыли к Скворечнику. Когда под-плыли совсем близко, что-то царапнуло по днищу. Чингач-Гук посмотрел в воду и удивился - в дно омута были вбиты колья, заостренные концы которых белели сантиметрах в пятнадцати под поверхностью воды.

    Пирога уперлась в одну из опор и остановилась.

    - Эй! В Скворечнике! - заорал вверх Полосатое Копыто.

    В днище домика открылся квадратный люк и в нем объявилась небритая рожа. Без сомнения, это был Веселый Нос.

    - О! - рявкнул Чингач-Гук.

    - Молчать! - отреагировал Полосатое Копыто.

    Одним концом лестницу просунули в люк, а другой оперли на что-то невидимое под водой.

    - Прошу, - скомандовал Копыто, подталкивая к лестнице, - И передашь ему это, - в руках вождя оказалась небольшая сумка.

    Лестница скрипела, хрустела и постанывала. К тому же отсюда это выглядело довольно высоко - не как со стороны. Чингач-Гук с трудом переставлял мокасин с камнем и надеялся, что перекладины выдержат. Наконец его схватили за куртку и втянули вверх. Лестница тут же исчезла.

    - Привет, - сказал Веселый Нос, немного неровно ставя Чингач-Гука на ноги.

    - Привет, - ответил Чингач-Гук, покачнулся и сел на пол.

    - Как ты меня нашел? - спросил Веселый Нос, - А что у тебя с ногой?

    - Камень приклеился.

    - Серьезно?

    Чингач-Гук снял мокасин.

    - А, это хорошо, что камень, а я уже думал, что и ты этой гадости нажрался.

    - Ничего себе хорошо! - возмутился Чингач-Гук, - Поносил бы ты это пару дней!

    - Мелочь, - отмахнулся Веселый Нос, - В крайнем случае ногу можно отрезать.

    - Ну спасибо за радостную весть.

    - Не за что. А вот ты военного вождя гуронов видел? - Веселый Нос ткнул пальцем в Чингач-Гука, - Он мог бы тебе позавидовать.

    - Не видел... Помоги встать... А он что, к пироге приклеился?

    - Приклеился... Хуже!

    - Покалечило чем-нибудь? - предположил Чингач-Гук.

    - Если бы.

    - Не представляю, - пожал плечами Чингач-Гук, - Вообще-то гуроны сами по себе какие-то психованные, а теперь...

    - Еще бы! - засмеялся Веселый Нос.

    - Чего ты смеешься, - удивился Чингач-Гук, поглядывая на Веселого Носа немного вверх - тот был крупнее вождя по всем габаритам, - Я вот недавно одного встретил... С хвостом...

    - С хвостом... - задрал глаза к потолку Веселый Нос, - Кто же это?... Костяной Топор, что ли... Нет вообще-то... Кто же?..

    - Нет, ты, наверное, не понимаешь. Я же говорю - С ХВОСТОМ. Настоящим, живым, - Чингач-Гука передернуло, - Он еще им помахивал...

    - О-о-о! - развел ручищами Веселый Нос. Ручищи оканчивались короткими растопыренными пальцами, разноцветно заляпанными какими-то химикатами, - Ты, я вижу, совсем ничего не знаешь...

    - А что такое я должен знать?

    - Так слушай. Раз уж попал сюда, то можно тебе все рассказать.

    Чингач-Гук сел на многоногий табурет. Веселый Нос любил читать лекции. Но особенно ему нравилось просвещать Чингач-Гука.

    - Дело было так, - начал Нос, - Где-то полгода назад Пустое Бревно - шаман гуронов откопал один рецептик. Очень даже занимательный...

    Чингач-Гук поморщился. Веселый Нос успокаивающе выставил ладонь:

    - Нет, я тебе не буду его зачитывать. Просто в результате получается средство, которое "делает сильного сильнее, а слабого слабее". Классическая формулировка. И кто это Пустому Бревну его подсунул?.. Н-да. Так вот. С месяц они его готовили, а потом дали Рогатому Удоду. Знаешь его? Отменный придурок. Даже на донышке мозгов не наблюдается. Не встречал?

    Чингач-Гук отрицательно мотнул головой.

    - Ну так вот, - продолжал Веселый Нос, - Они, наверно, решили - пропадет Удод - не жалко. А этот Удод перед этим качаться пробовал. Пол года бревна таскал, все равно вид, как у сухостоя. И вот он за неделю такие мышцы нарастил... - Веселый Нос покачал головой, - Теперь башку повернуть не может, такая шея. И все этот рецептик...

    - Интересно... - задумался Чингач-Гук.

    - Ты подожди, подожди, дослушай до конца. Вот они человек пятнадцать выбрали - на сколько первой партии этого средства хватило и его, значит, приняли... И сам шаман в том числе... - Веселый Нос многозначительно поднял вверх указательный палец.

    - Ну? - не выдержал Чингач-Гук.

    - А вот тут-то и выяснилось, что это средство действует совсем не так, как предполагалось. Мышцы нарастали только у тех, кому КАЗАЛОСЬ, что они нарастают. Понимаешь?

    - Понимаю.

    - Ничего ты не понял. У тех, кому казалось, что мышцы НЕ нарастают, они НЕ нарастали. Вот Рогатого Тушканчика знаешь?

    - А! Это тот, который все время на судьбу жаловался.

    - Вот-вот. Так ему постоянно казалось, что мышцы у него растут медленнее, чем у Удода. Вот они у него и росли медленнее. Потом ему стало казаться, что расти мышцы перестали. Они перестали. Наконец, ему показалось, что пошел обратный процесс. Теперь он за штохетину спрятаться может. Но, так как он уверен, что действие средства закончилось, то ничего больше не происходит.

    - А остальные?

    - Ну опять же - Упрямый Олень, военный вождь гуронов. С мышцами у него пошло хорошо - без крайностей. Но, как ты знаешь, он постоянно утверждал, что у него в роду олень был.

    - Он еще на какие-то зачатки рогов намекал.

    - Правильно. И в один прекрасный день ему почудилось, что эти гипотетические "зачатки" начали расти...

    - И?

    - И теперь он имеет в собственности чудесные оленьи рога больше метра в диаметре. Рога эти пока совсем молодые, еще мягкие, но на шестнадцать отростков - сам считал, не поленился.

    - Панты, - подсказал Чингач-Гук.

    - Ну да.

    - Говорят, что панты лечебные, от многих болезней помогают.

    - Я тоже сразу подумал, - кивнул Веселый Нос, - Если оленьи такие ценные, то человеческие... Но отрезать кусочек он не дал.

    - Пожадничал?

    - Да нет. Зачем они ему нужны? Поспать по-человечески не дают (хуже бигуди), и гулять можно только по открытой местности - он уже раз полдня в кустах простоял - застрял намертво. А зайти или выйти из вигвама вообще проблема. Правда, когда он курит, он на них кисет с табаком вешает. Говорит, что удобно, но дело не в этом. Рога молодые и пилить больно. А как затвердеют, то кому они будут нужны?

    - Жаль. А с шаманом что?

    - О-о! С ним история отдельная. Ему-то мышцы были незачем - старый уже. Он здоровье хотел поправить.

    - И как? - заинтересовался Чингач-Гук.

    - Печень-то он вылечил. И когда курит, уже не кашляет. Но ведь он же шаман и считал себя жутко умным. Вот он и начал действительно умнеть, пока не поумнел до такой степени, что почувствовал себя дураком. И как только он понял, что всего знать нельзя и засомневался в своих сообразительных способностях, пошел обратный процесс. А как он поглупел достаточно, чтобы считать себя умным, все началось по новой. Так и продолжается с периодом примерно в три недели. По идее, этот процесс должен идти с затуханием и остановиться где-то посередине, но данных пока не достаточно и возможен резонанс.

    - Да, - согласился Чингач-Гук, - Я себе позавидовал.

    - Зря. Если бы еще на свободе, а тут...

    - Что тут? Плохо кормят?

    - Кормят! Как ты думаешь, зачем я тут?

    - Ну мало ли... Я тут дистиллятор, например, вижу...

    - А!.. Это так... Они ж меня украли, гады! Они хотят, чтобы я от этого средства антисредство изобрел.

    - Ха! - Чингач-Гук задумался, - И что, один?

    - Что один?

    - Ну вот этим всем занимаешься, - Чингач-Гук щедрым жестом сдвинул в сторону вперемешку расставленные на столе реторты с тарелками и поместил туда свою сумку. Хотя поверхность стола и была относительно чистой, но пахла неестественно и Чингач-Гук поморщился.

    Веселый Нос вынул из петли на стене совершенно кошмарную табуретку без признаков симметрии и сел за стол напротив Чингач-Гука.

    - Сначала я был не один, - сказал Веселый Нос, - Сначала со мной был еще Лысая Подошва. Помнишь его?

    Чингач-Гук помнил. Помнил лучше чем надо было. И не только помнил - у Чингач-Гука было перманентное желание набить морду Лысой Подошве, и по нескольким причинам. Лысая Подошва был гуроном, что само по себе условие достаточное. Но в нагрузку к этому Лысая Подошва отличался совершенно наплевательским отношением к авторитету Великого Вождя Чингач-Гука и подкалывал того где надо и где не совсем надо.

    - И что с этой сволочью случилось? - спросил Чингач-Гук.

    - Ну, во-первых, он был одним из тех, кто принял средство.

    - О-о-о! - очень уж злорадно протянул Чингач-Гук, - у него случайно язык к переносице не прирос?

    - Нет. С ним, собственно, ничего такого не случилось.

    - Вот жаль.

    - Просто однажды после перепоя ему показалось, что он не протрезвел. Так он до сих пор протрезветь и не может, и пить для этого ему не надо. И остался я один. Но это все так... - пожал плечами Веселый Нос, - Мне ведь выдали рецепт этого средства. И я плохо представляю условия, при которых меня отсюда выпустят живьем. Даже если я это антисредство изобрету...

    Чингач-Гук слегка прибалдел.

    - И что?... - вождь неопределенно покрутил пальцем в пространстве, - И я тоже?..

    - Наверное.

    Чингач-Гук открыл рот, потом закрыл его, поискал в грязных кружках на столе спиртное, но не нашел. Потом его осенила идея:

    - А давай убежим!

    - Вот над этим я сейчас и работаю!



...9...


    Кормили здесь, понятно, не как в ресторане. Заказы не принимали точно. Вот что принесли - то и ешь. Чингач-Гук съел и во

    вред ему это не пошло. Со стороны это выглядело так: слегка немолодой индеец развалился на табуретке, ковыряясь в зубах и паря ноги. И не ноги, а ногу. И не паря. Просто Веселый Нос на основе сивухи двойной перегонки и ядовитых ягод составил мутную жидкость, в которой камень на ноге Чингач-Гука должен был отклеиться. Чингач-Гуку почему-то казалось, что ягоды в этом настое только для того, чтобы нельзя было его пить, но от проверки вождь воздержался. Он просто томно пошевелил в бадье пальцами ноги. Сколько ждать, пока отмокнет? Приклеивалось быстрей...

    Возле окна-амбразуры стоял Веселый Нос, пытаясь рассмотреть дальний берег. Пока было светло, но солнце уверенно заворачивало за деревья.

    - Не нравиться мне это, - сказал Веселый Нос.

    - А что там такое? - лениво спросил Чингач-Гук.

    - Д-да... - Веселый Нос нервно прошелся из угла в угол, разгоняя по щелям тараканов, - Там на другом берегу постоянно пара ирокезов рыбу ловят. Два раза в день сменяются.

    - И много поймали?

    - Да не рыбу они ловят! Наблюдатели это! Маскируются... Я пару раз пытался им знак подать, - Веселый Нос снова подошел к амбразуре, - Днем, конечно, не посемафоришь. На крышу не вылезешь - гуроны стрелять обещали, а в таком окне с другого берега ничего не видно. Вот ночью я им свечкой мигал...

    - И что они?

    - Ничего они. Сначала я думал, что они не знают, что здесь делается, но теперь, когда Сотый Зуб направил тебя сюда...

    В общем, помощи извне ждать нечего.

    - Политика, - пожал плечами Чингач-Гук, - Долго мне еще так сидеть?

    - Ну как по-твоему, - возмутился Веселый Нос, - По сколько камней в день я от вождей отклеиваю?

    - По сколько? - спросил Чингач-Гук.

    Возникла пауза. Потом Веселый Нос сказал:

    - Я тебя крокодилу скормлю. Вместе с камнем.

    - А откуда у тебя крокодил?

    - У меня! - Веселый Нос крутнулся на месте, - Тут в Мухином Омуте два живут. По крайней мере два есть точно.

    - Что, прямо под нами?! - вздрогнул Чингач-Гук.

    - Прямо.

    Чингач-Гуку настил пола в этот момент показался поразительно хлипким.

    - И как ты собираешься отсюда убегать? - спросил Чингач-Гук.

    - Некоторые вопросы, надо признать, имеются. Но проблема, в общем случае, разрешима.

    - Что-то я тебя не понял, - покосился на него Чингач-Гук.

    - Я составил план... - и Веселый Нос стал в позу оратора.

    А план заключался в следующем. Сначала надо было оказаться в воде. Выпрыгнуть из Скворечника нельзя - окажешься на кольях, вбитых в дно. Веревки гуроны предусмотрительно не оставили, даже полотенце у Чингач-Гука забрали. Хотя найти что-то в подручных средствах - не проблема или, как сказал Веселый Нос "твои штаны бы подошли". Но в колья гуроны понавтыкали гвоздей, о которых в темноте пораниться - раз плюнуть. Крокодилы же по ночам не спят и запах крови слышат далеко. Исходя из этого, Веселый Нос решил использовать естественную перекошенность и наклон Скворечника. То есть перенести в самый накрененный угол все вещи (чтобы перенести центр тяжести) и освободить хижину от двух дальних опор. В результате Скворешник должен был наклониться куда глубже и, во-первых, приблизиться к воде, а во-вторых выйти из зоны вбитых кольев. Для отсоединения опор надо выбить несколько клиньев, а для отпугивания крокодила заготовили галлон бьющей в нос жидкости. Риск, конечно, есть - крокодил может оказаться более настырным чем ожидалось, но все же...

    Операцию решили не откладывать и начать приготовления с темнотой.



...10...


    - Сколько можно ковыряться! - зашипел из угла, заваленного барахлом, Чингач-Гук, - Скоро рассветет!

    - Иди к чертовой матери, - Чуть задыхаясь, ответил Веселый Нос, - Помог бы.

    Веселый Нос последние два часа занимался удалением клиньев опор. С первой опорой он разобрался легко, а вот со второй... И вообще все было неправильно. Ужин подали поздно и пересоленный. Камень у Чингач-Гука отпал, но нога покрасилась в прекрасный синий цвет с замечательным бежевым отливом. Чингач-Гук тер ногу и матерился с нечеловеческой силой. А когда стали переносить вещи и передвигать мебель, то оказалось, что тяжеленный сосновый стол прикручен к полу. В данный момент Чингач-Гук при свете ке-росинки поливал ногу водой из кувшина, а в дальнем углу Веселый Нос работал обухом топора и уже взопрел. Еще через несколько ударов выступающая часть клина захрустела и расплющилась. Клину от этого хуже не стало. Веселый Нос воткнул топот в стену и сел на пол.

    - Кончай наводить педикюр, - рявкнул он на Чингач-Гука, - Сейчас будешь балку рубить.

    - Я вождь, мне работать не положено, - пожал плечами Чингач-Гук.

    - Я тебя сейчас в окно выброшу.

    Чингач-Гук посмотрел на окно:

    - Я не пролезу.

    - А мне все равно.

    Чингач-Гук зашевелился и разбил кувшин.

    - Ладно, - согласился вождь, - покажу тебе, как это делается...

    Минут десять вождь остервенело рубил дерево. Потом на берегу у гуронов проснулся какой-то сукин сын и залился громким лаем. Это разбудило других собак и они с энтузиазмом поддержали товарища.

    - Что у них там, целая свора? - Чингач-Гук остановился и вытер пот.

    - Восток светлеет, - заметил Веселый Нос, - У нас еще минут двадцать.

    У гуронов послышались голоса. Кто-то резко командовал и ему что-то отвечали.

    - Что будем делать? - разогнулся Чингач-Гук.

    - Давай я, - поспешно отодвинул вождя Веселый Нос, - здесь немного осталось. Все равно в таком виде оставлять нельзя.

    Гуроны спустили пирогу. Балка под ударами Веселого Носа захрустела и треснула. Ситуация резко ускорилась. Снизу заорали:

    - Вы что там, совсем перепились?

    Похоже, пожаловал сам Полосатое Копыто. Чингач-Гук в негуманных выражениях посоветовал ему плыть дальше и даже указал, куда именно. Снизу поднялся шум, Чингач-Гуку посоветовали примерно то же и попытались затолкнуть в донный люк лестницу. В этот момент балка лопнула. Вся конструкция застонала и затрещала, накреняясь, а Веселый Нос с воплем побежал в заваленный нижний угол, где на груде вещей, вцепившись в работающие опоры, уже визжал Чингач-Гук. Но Скворечник не собирался наклоняться, как ему полагалось. Две кривые опоры, на которых еще стояла хижина, оказались расположенными слишком близко. Хижина крутнулась относительно них, как вокруг наклонной вертикальной оси и сделала пол оборота. Верхний ее угол стал круто нижним и все барахло ринулось в противоположный конец. Веселый Нос пропланировал через все пространство и раздавил брюхом табуретку. Ему на спину шмякнулся Чингач-Гук. Снаружи кто-то пискнул, что-то звучно булькнуло в воду и там забарахталось.

    Конечно, это не было катастрофой. Но надо признать, что план был несколько иной. Не должно было быть так светло и такое количество гуронов рядом не предусматривалось. И, во всяком случае, должно было быть тихо. На деле каждый, кто имел резонатор, пытался внести свою лепту, включая ворон. Только на дальнем берегу при сером утреннем свете два ирокеза молча ловили рыбу, любуясь представлением. Один из них услышал перекрывающий все звуки фальцет и сказал:

    - Похоже, внутри Чингач-Гук.

    - Хорошо матерится, - согласился второй ирокез.

    Чингач-Гук действительно легких не жалел. В данной обстановке это было почти единственное его оружие - пока Веселый Нос ищет в обломках мебели топор. Гуроны же сориентировались быстро. Нижний край Скворечника повис в метре над водой и они мгновенно подогнали туда пирогу и выбросили десант. Двое гуронов уже успели залезть на крышу и еще двое повисли на ней, как домик опять ожил - он глухо крякнул, ломая опоры, и с тяжелым всплеском опустился в воду прямо на пирогу. Пирога резко нырнула под воду, катапультировав сидевшего на носу Полосатого Копыта. На хижине остался только один десантник, уцепившийся за балку и кричащий "Держись! Держись!". Но Скворечник и в воде почувствовал себя неудобно. Он шумно крутанулся, словно большая бочка, разбросав успевших прилепиться к нему гуронов и подставив утреннему солнышку мокрый бок.

    Внутри хижины было еще интереснее. Сначала Веселый Нос с Чингач-Гуком почувствовали себя клопами в калейдоскопе, но потом через амбразуры и люки ринулась вода и им стало не до этого.

    - Крокодил! - заверещал кто-то на берегу, и все гуроны сыпанули от мерно качающейся на воде хижины. Сама же хижина, почувствовав себя на открытой воде, с достоинством вырулила на стремнину и отправилась вниз по течению. На берегу столпились гуроны, провожая ее в последний путь.

    - Жалко Чингач-Гука, - сказал первый рыболов-ирокез.

    - Всю рыбу распугал, - согласился второй, - Больше здесь делать нечего.

    - Пошли доложим, - вздохнул первый, сматывая удочки.



...11...


    Если бы не мель на следующем повороте реки, то Чингач-Гук уже приобщился бы к команде раков. К счастью, хижина относится к общественному транспорту и делает остановки в положенных местах. Поэтому Веселый Нос успел вытянуть Чингач-Гука за шкирку и разложил его подсохнуть на солнышке посреди полянки. Чингач-Гук продолжал булькать и на суше и оклемался только к обеду.

    Но все хорошее когда-нибудь кончается. Сейчас Чингач-Гук с Веселым Носом подходили к форту Эдвардс. Чингач-Гук был в одном мокасине. Правый, сшитый под размер с камнем, вождь потерял в суматохе. А левый мокасин он надел на правую синюю ногу, чтобы та не бросалась в глаза. Ковыляя по колючей траве, вождь выгреб на пригорок.

    - О! - сказал Веселый Нос, указывая вниз, - там твои...

    Племя делаваров двигалось колонной по узкой дорожке, подвывая и причитая.

    - Чего это они? - удивился Чингач-Гук, - умер кто-то?..

    И какого черта Великий Мороз мой наголовник с перьями вытащил?

    - О! - опять сказал Веселый Нос, - Да они же тебя хоронят! И откуда они только узнали...

    - Что узнали? - не понял Чингач-Гук.

    - Что ты утонул.

    - Я?!.. Да я... Это все Великий Мороз. Ну я ему...

    И Чингач-Гук нырнул в заросли ломать дубину - чтобы доказательства того, что вождь жив, были более весомыми.

    Веселый Нос посмотрел на удаляющуюся спину вождя; понял, что справятся без него и тихо побрел у форту Эдвардс, предвкушая встречу с его обитателями.